Общественная организация ветеранов органов государственной власти Ленинградской области

Мой космос

12 апреля - День Космонавтики

День космонавтики – один из величайших праздников для всего человечества.

Мы сейчас живем и не задумываемся о том, что всего каких-то шестьдесят с небольшим лет назад человечество только мечтало о покорении космоса, а теперь мы без него, особенно молодое поколение, как без рук: навигаторы, сотовые телефоны, погодные спутники и прочее. Современным человеком это воспринимается как «объективная реальность, данная нам в ощущении». Но совсем недавно все было не так. И я всегда испытываю огромное чувство гордости за свою Родину, за Советский Союз, который, до конца не восстановившись от разрушительнейшей войны и потеряв более 27 миллионов своих граждан, ставил перед собой такие грандиозные цели – освоение космоса и покорение Вселенной.

Всего через 12 лет после победы в Великой Отечественной войне, в 1957 году, мы оказались первыми в космосе. Затем наступил апрель 1961 года, когда посланник Земли Ю.А. Гагарин, благодаря гению главного конструктора С.П. Королёва и труду всего советского народа, облетел нашу планету и рассказал нам, какая она красивая из космоса. Затем были первый выход в открытый космос А.А. Леонова и первый полет женщины в космос – В.В. Терешковой, первые испытания новых космических кораблей «Союз», когда погиб В.М. Комаров. Он отдал свою жизнь во имя труда других в космосе, и уже более полувека знаменитые «Союзы», модифицированные и измененные, не только надежно служат «рабочими лошадками» для нашей страны, но и исправно «катают» космонавтов всех стран на МКС, оставаясь по настоящее время единственным средством доставки космонавтов на орбиту и на Землю с МКС. Далее были ДОСы (долгосрочные орбитальные станции) – «Салюты», «Алмазы», «Мир» и МКС. Для того чтобы это все работало на благо человечества, отдали свои жизни в 1971 году Г.Т. Добровольский, В.Н. Волков и В.И. Пацаев при возвращении с «Салюта-1».

Это всё вехи нашего славного космического пути. В этом году есть две круглые даты, которые связаны с космосом и развитием космонавтики. Одна из них – печальная: полвека уже нет с нами Ю.А. Гагарина, который погиб 27 марта 1968 года при выполнении учебно-тренировочного полета. Другая же – знаменательная – сорокалетие открытия программы «Интеркосмос» и полета первого в мире советско-чехословацкого международного экипажа в 1978 году. Интернациональный экипаж «Союза-28», отправившегося с космодрома Байконур 2 марта 1978 года, состоял из двух членов – командира корабля Алексея Губарева (СССР) и космонавта-исследователя Владимира Ремека (ЧССР). В это время в космосе работала орбитальная станция «Салют-6» с Ю.В. Романенко и Г.М. Гречко на борту, которые и приняли гостей первого в мире международного экипажа. «Союз-28» вернулся на Землю 10 марта.

Эпоха международных пилотируемых программ на советских орбитальных станциях получила дальнейшее развитие в программе Международной космической станции (МКС).

Трудно быть первопроходцем, но всегда есть кто-то первый, кто делает свой шаг в неизвестность, а за ним уже идут другие, учитывая его опыт, стараясь не повторять ошибок.

Но мне хочется немного рассказать о своем космосе, о своих детских ощущениях и взрослых воспоминаниях. Я практически ровесница космической эпохи, хотя 12 апреля 1961 года мне еще не было года, поэтому сообщить о своих ощущениях от первого в мире полета человека в космос я, конечно, вам не смогу. Но у меня был свой космос, своя вселенная, свой мир – это мой отец… Он учил меня ходить, он научил меня читать в 3,5 года, привил любовь к книгам на всю жизнь, он научил меня плавать, кататься на велосипеде, на лыжах, на коньках. Практически все свободное время папа проводил со мной: мы ходили на длительные прогулки, во время которых отец ненавязчиво меня образовывал, рассказывая о звездах, планетах, природе, погоде, объяснял, почему появляется радуга после дождя или запотевает стекло, когда кипит чайник, мы изучали созвездия нашего полушария, ездили за грибами и на рыбалку. Когда я пошла в школу, где-то до 7-го класса, если у меня возникали вопросы по геометрии, физике или алгебре, он мог их просто мне подсказать, причем так, словно это я сама догадалась. Он знал и умел все. Мои подруги до сих пор вспоминают, как на мои дни рождения обычно с нами, детьми, всегда сидел мой отец, при этом он также ненавязчиво обучал уже всех нас окружающему миру. Все знали, что если хочется сладкого, то нужно прийти к нам, у моего папы всегда был рабочий портфель полон шоколадок, которыми мы даже иногда играли, строили из них домики. Это потом я узнала, что летчикам выдавали шоколад каждый день, а папа не ел, поэтому у него всегда было много шоколадок для меня и моих подружек…

Как было радостно встречать отца с работы в Звездном, часов в шесть. Наши отцы возвращались со службы, а мы всей гурьбой бежали им навстречу и бросались на шею, словно долго не виделись. И всегда в руках у папы был какой-то гостинец – апельсин, мандарин, яблоко или сладкая булочка.

Дорог был не сам подарочек, а то осознание на инстинктивном уровне ребенка, что о тебе помнили и тоже ждали встречи. Мне очень нравилось приезжать к нему в гости в госпиталь ЦНИАГ (он находится в парке «Сокольники»), потому что папа всегда угощал меня разными вкусностями, и мы с рук семечками кормили белочек и синичек. Было, правда, всегда немного грустно, что отца не было дома, и надо было ждать субботы, чтобы к нему приехать. Тогда я еще не понимала, отчего моего папу, такого молодого, красивого, спортивного и совсем здорового, почему-то два раза в год укладывают в госпиталь, где он ходит в страшной коричневой пижаме и ужасных кожаных черных тапках, что немного меня пугало, т.к. я привыкла видеть отца всегда в форме – подтянутого, ухоженного, бравого. А это тоже была часть его работы – проверка летной и космической годности по здоровью.

Я очень любила помогать отцу собираться на парад. Он тогда надевал все медали, синюю парадную форму с белой рубашкой, вешал аксельбанты, застегивал очень красивый пояс, обувал черные ботинки и натягивал белые перчатки. Но перед этим я помогала ему, как могла, когда он готовил себе форму. Гладил папа все только сам – и китель, и рубашки, и брюки – никогда никому это не доверял. У него была своя метода, выработанная годами, он предпочитал, не знаю уж почему, использовать газету с марлей. Я ему приносила щетку и воду, и завороженно смотрела, как он наводит стрелки на брюках, как у него это ловко получается.

Я росла и развивалась, а вместе со мной росла и развивалась отечественная космонавтика. Только уже став взрослой, я поняла и осознала, где я росла, с кем и среди каких людей. Благодаря своему отцу я попала в мир реальных звезд, пионеров космоса, элиты не только нашего советского общества, но и мировой. Все эти люди, которых знала вся планета, были для меня просто дядями и тетями, отцами и матерями моих друзей, коллегами моего отца. Безусловно, на каком-то интуитивном детском уровне мы, дети, понимали, что присутствуем, живем, растем в необычное время, время больших свершений и побед. У нас со взрослыми были общие радости и общие горести. Мы были вовлечены в их жизнь: сажали на субботниках деревья и убирали территорию, праздновали запуски, стыковки и посадки, встречали после полета, помогали готовиться к капустникам на Новый год.

А какие это были Новые года! Самые лучшие елки устраивали нам наши родители в Звездном городке в доме, где мы жили, к которому примыкала пристройка, в которой был кинозал, бильярдная, банкетно-концертный зал и кухня. Весь дружный отряд космонавтов встречал Новый год с 31 декабря на 1января. Они готовили концертную программу сами: писали сценарии для новогодних капустников, репетировали, шили карнавальные костюмы, мы же во всем этом участвовали и помогали, как могли и чем могли. Утром 1 января вся наша местная детвора из двух башен (так мы называли наши дома) не могли дождаться, когда начнется елка. Концерт мы, дети, организовывали тоже сами – пели, танцевали, читали стихи, показывали фокусы, Дедом Морозом и Снегурочкой были кто-то из родителей (они тащили на спичках, так как после бессонной новогодней ночи это была большая нагрузка). После официальной концертной части для нас были накрыты сладкие столы, где мы пили лимонад, ели пирожные и мороженое с фруктами, пирожки, чай и многое другое. Затем, где-то после двух часов, приходили родители и садились обедать, а мы уже развлекались повсюду, играли в бильярд, смотрели кино и, проголодавшись, подбегали к столу, что-то наскоро проглатывали и бежали играть дальше. Эти совместные елки 1 января – самые прекрасные из всех, на которых мне удалось побывать, хотя мы посещали и Кремлевские, и в Колонном зале, и в Лужниках, и в двух цирках. Но ничто не смогло затмить нашего совместного празднования Нового года с родителями.

Не только радости, но и горе было для нас тоже общим. Я не очень хорошо помню гибель В.М. Комарова в своих ощущениях ребенка, но общую атмосферу в доме и настроение взрослых мы понимали. Мама моя очень плакала, она была дружна в В.М. Комаровым, и он ей помог получить путевку в санаторий для лечения, а когда она к нему пришла поблагодарить, он как раз собирался уезжать на Байконур, и мама рассказывала, что он как-то очень грустно с ней попрощался, словно что-то предчувствовал. Это была их последняя встреча.

Я очень хорошо помню мрачный день 27 марта 1968 года, у меня просто картинка перед глазами: свинцовые низкие тучи, какие-то очень взволнованные наши мамы, их перешептывания, чтобы мы, дети, не слышали и не поняли ничего. Мы гуляли рядом с домом, но и у нас было подавленное настроение, не хотелось ни беготни, ни снежков, и хотя не понимали, но чувствовали, что произошла беда. Еще не знали, с кем из наших отцов. И помню свои детские мысли о Гале Гагариной, когда узнала о гибели «дяди Юры», мысли о том, как же она теперь будет без папы, у меня сердце рвалось на части, что было бы, если бы это случилось со мной, и ее мне было жалко до слез. Гибель экипажа Г.Т. Добровольского, В.Н. Волкова и В.И. Пацаева прошлась по мне на разрыв. Я очень любила «дядю Жору» (Добровольского), он был веселый, шумный, всегда угощал мороженым, поддразнивал Маринку (его дочь), просил сказать нас слово «рыба». Несмотря на то, что я была младше, говорила очень чисто, а Марина слегка картавила, поэтому у нее получалась «лыба», и она предпочитала «селедку». В день их приземления мы все – мама, бабушка, брат – собрались у телевизора, ожидая сообщения ТАСС. В означенное время услышали голос диктора, который объявил, что полет завершен (обычно сообщалось, что полет завершен успешно и космонавты чувствуют себя нормально), а космонавты обнаружены без признаков жизни. Я упала в обморок, а потом очень горько плакала, когда пришла в себя. Эта утрата была для меня сродни потере любимого члена семьи, т.к. Г.Т. Добровольский дружил с моими родителями и частенько забегал к нам.

По сути, мы все и были одной общей космической семьей, жили одним общим делом, общими радостями и общей бедой. Даже сейчас, став взрослой, встречаясь с уже постаревшими членами нашей «космической семьи», я вновь ощущаю себя ребенком, вспоминаю свои детство, юность и молодость моих родителей. И для многих из них я остаюсь той же маленькой девочкой, несмотря на прошедшие годы.

Когда я вспоминаю о своем отце, он мне кажется человеком-эпохой. А вспоминаю я его достаточно часто, т.к. сейчас в стране и в мире происходят события, которые напрямую коррелируются с жизнью моего отца. С точки зрения современности – он не имел практически никаких шансов «выйти в люди», т.к. был «безотцовщиной» из многодетной и малообеспеченной семьи. Отца он потерял в пятилетнем возрасте, был четвертым и самым младшим ребенком в семье. Застал голод в Поволжье, откуда они перебрались в Подмосковье. Работать начал с 7 лет. Война настигла семью в д. Чашниково – это недалеко от д. Крюково, две недели были «под немцем», как говорила моя бабушка, а затем их собрали в колонны – стариков, женщин, детей – и по Ленинградке погнали пешком для отправки в Германию. Только чудом спаслись, т.к. дело было уже в глухих сумерках, мужички-старички скомандовали по-тихому колонне свернуть к лесу и бегом броситься врассыпную. Три дня блуждали в лесу, пока Советская армия не освободила их деревню. Чуть не погиб с матерью, когда пришли в свой подпол проверить картошку, т.к. отступавшие фашисты все дома заминировали, и очень много односельчан так подорвалось. Когда я вижу репортажи из Сирии, мне сразу вспоминаются рассказы отца о том, что он пережил ребенком, и то горе, что испытывает народ в Сирии, совершенно не видится далеким и чужим.

Нынешняя мировая политическая обстановка, которая грозит перейти из стадии холодной в горячую, не кажется также абстракцией. Закончив летное училище в ускоренном варианте, летчик военно-морской авиации лейтенант А. Губарев в связи с войной в Корее был откомандирован на службу в КНР. Он начал свою летную карьеру с исполнения интернационального долга в Китае, где достаточно часто в небе встречался с американцами. Был награжден медалью Мао Цзэдуна. Продолжил службу на Тихоокеанском флоте в качестве воздушного разведчика. Их было двое летчиков-разведчиков на весь флот – Алексей Губарев и Алексей Соколов, и командующий флотом А. Мироненко знал их лично. Отец вспоминал, что самое сложное было то, что ты летишь над океаном, а кругом – безбрежная вода, которая иногда даже сливается с горизонтом. С американцами, которые постоянно там появлялись, они были заочно знакомы, знали друг друга по номерам, встречаясь же, приветствовали крыльями, но при этом четко сознавали, что если будет приказ, то без колебаний вступят в воздушный бой. Казалось, что все, о чем рассказывал отец, осталось в далеком прошлом, но, к сожалению, сегодняшнее настоящее свидетельствует об обратном.

В сложившихся обстоятельствах мировой политики одной из немногих стран Евросоюза, которая поддерживает дружеские отношения с современной Россией, является Чехия. В январе 2018 года Чрезвычайный и Полномочный Посол Чешской Республики в Москве Владимир Ремек сложил с себя полномочия и отбыл на родину. Это был самый лучший посол, на мой взгляд, за всю историю отношений между нашими странами. Послом в России был Герой Советского Союза, такого, думается, не встречалось в истории нашей дипломатии. Мне было очень радостно, что именно друг моего отца, его коллега, космонавт, представлял интересы своей страны в России. Владимир Ремек очень хорошо знает и понимает нашу страну, наш народ, т.к. любит и уважает Россию. Свою дружбу Владимир Ремек и Алексей Губарев пронесли и сохранили до последних дней жизни отца. Папа считал В. Ремека не только своим коллегой, но родным человеком, почти сыном. И, я думаю, в том, что именно с этой европейской страной у нас достаточно хорошие отношения, есть и немалая заслуга моего отца, который выступал послом доброй воли и крепил отношения на личном уровне.

Удивительная трудоспособность, прилежание, ум, желание, организованность, самодисциплина, требовательность к себе и к другим, настойчивость в достижении поставленных задач и несгибаемая воля к победе позволили ему достичь тех высот, которых он добился в прямом и в переносном смысле этого слова.

Но, говоря о космонавтике и космонавтах на примере своего отца, я имею в виду ту замечательную плеяду наших советских и российских космонавтов, которые составили и до сих пор представляют цвет и элиту отечественной и мировой космонавтики. На их судьбах и жизни можно воспитывать поколения подрастающей молодежи, о каждом из них можно снимать художественные фильмы. От всей души и всего сердца поздравляю всех нас с этим огромным праздником, с Днем космонавтики! Это праздник всего народа и праздник гордости за нашу страну! Отдельно, пользуясь случаем, хочу поздравить не только с профессиональным праздником, но и с юбилеем Анатолия Васильевича Филипченко – с 90-летием, которое он отметил в феврале этого года: здоровья и счастья!

Когда я писала этот материал, мне позвонили из Праги и сказали, что в связи с 40-летием полета А. Губарева и В. Ремека они хотят выпустить памятную монету с портретом отца и спрашивали, не буду ли я возражать. Естественно, я ответила, что приветствую любое увековечивание памяти дважды Героя Советского Союза, Героя ЧССР, который внес большой вклад в развитие не только отечественной, но и мировой космонавтики.

И мне стало после этого очень грустно, что на его родине, в России, никто не вспомнил об этой дате, даже ни одним словом не обмолвился ни в одной из новостных программ. Кроме того, в 2015–2016 годах я обращалась во все государственные инстанции с ходатайством о присвоении скверу рядом с метро «Пражская» имени космонавта Губарева в связи с его 85-летием. Там расположен монумент, посвященный полету и советско-чехословацкой космической дружбе, и сама станция метро, которая была построена в ознаменование этого полета в 1985 году.

Одна моя подруга справедливо заметила, что раньше за мной бы «бегали» с просьбой открыть музей, назвать улицу, сквер, парк и прочее именем отца, а сейчас – я «бегала», но получила совершенно формальные отписки из правительства Москвы и из администрации президента, как под копирку. Цитирую дословно: «В соответствии с Законом города Москвы от 8.10.1997 №40-70 «О наименовании территориальных единиц, улиц и станций метрополитена города Москвы» присвоение имен, фамилий известных граждан Российской Федерации производится по истечении 10 лет со дня смерти указанных лиц, за исключением случаев, когда такое присвоение рекомендовано Президентом Российской Федерации и Мэром Москвы». Далее меня информируют о создании музея космонавта Губарева А.А. в школе №880 (словно для меня новость, т.к. они лично инициировали это и утомились его создавая, а не я сама обратилась к районным депутатам с предложением о создании музея: собирала подписи граждан, жителей района, приносила письма от коллег-космонавтов, из Самарского землячества, Клуба Героев г. Москвы, ветеранских организаций, депутатов Госдумы и прочее, а также наполняла его фонды) и о том, что школой организованы мемориальные акции на Федеральном мемориальном военном кладбище (хотя, насколько мне известно, на данный момент кладбище, кроме родственников и В. Ремека, после всех похоронных церемоний никто не посещал). Цинизм данных ответов заключается в том, что нас любят отсылать к закону, и перед ним вроде бы все равны (что не оспаривается никем), но есть равнее. Нам рассказывают о «духовных скрепах», о воспитании молодежи, о консолидации общества, а на деле получается наоборот. Назвать сквер именем Майи Плисецкой можно сразу после ее кончины, хотя и сквера нет, но есть политическая воля (я не имею ничего против этого решения, но полагаю, что в своей профессии и для страны Губарев А.А. сделал не меньше, чем Плисецкая М.М. в своей), но сразу понятно, что заслуженных людей делят по сортам. Он вроде бы как другой пробы, поэтому для него – строго закон. И сквер есть, и монумент есть в честь его заслуг, и станция рядом «Пражская» есть. Вложений, видимо, надо меньше, не с нуля же создавать. Однако закон не велит – не «рекомендовано» никем из лиц, вышеупомянутых в законе.

Да и это не самое главное, можно, пожалуй, и десять лет подождать. Но в каком все это виде произрастает – станция, монумент, сквер, если бы вы только видели. Может десять лет и не простоять, разрушиться, а вопрос отпадет сам собой. В фильме Ф. Бондарчука «Притяжение» пришельцы прилетели в Чертаново, я полагаю, к нам на «Пражскую» и именно в этот сквер у метро, т.к. знали, что там стоят «каменные космонавты», и, думаю, именно инопланетяне все разорили вокруг и бомжей подвезли. Под видом ремонта вестибюлей и переходов станции «Пражская» с них демонтировали всю чешскую плитку ручной работы (сложив аккуратно на палеты, потом ее куда-то вывезли), поснимали стекла, частично забили окна и фасады фанерой, внутри обили какими-то дешевыми серыми квадратами, которые совершенно не соотносятся с убранством и архитектурным дизайном станции. После якобы ремонта все выглядит так, словно на «Пражскую» упала ступень от ракеты, да так все и осталось: во время дождей вестибюли входа и перехода заливает дождем или закидывает снегом зимой. В целом же все строго выдержано в стилистике фильма. Памятник и сквер совершенно в жутком состоянии: о монументе нет никакой информации – чему это посвящено или кому. Сами фигуры космонавтов постоянно красят в несколько слоев белой краской – и стоят какие-то два мужика со шлемами в руках на постаменте. Зачем стоят и почему здесь стоят – никому неизвестно. Жители района полагают, что это памятник метростроевцам. Вот так. Сквер облюбован бомжами, они живут там на лавках. Реальное ощущение, что именно здесь и высадились пришельцы и развернули боевые действия с землянами, а мы наблюдаем последствия этой битвы уже четвертый год.

Спасибо братьям-славянам чехам, что они помнят о своем почетном гражданине и хотят увековечить память космонавта Алексея Губарева. У нас же страна большая и героев много. Меня с моими обращениями завуалированно отправили, сообщив, что «мой герой» с его подвигами и заслугами перед страной не удостоен соизволения быть «рекомендованным» к увековечиванию досрочно, а поэтому – в лист ожидания очереди на десять лет. И то – не факт.

Ольга ГУБАРЕВА