Павлов Юрий Анатольевич, ветеран боевых действий

... к 25-летию начала 1-й Чеченской войны

Первая командировка в район боевых действий по поручению Правительства Ленинградской области состоялась для меня накануне Нового 1995 г., буквально за пару дней до штурма Грозного. И хотя кровь уже пролилась, тогда ещё никто даже близко не предполагал, какие потери с обеих сторон последуют, в какие руины превратится столица и многие иные населённые пункты Чечни.

Мы приземлились в Моздоке, через который шли большинство силовых подразделений из регионов России. В одной из своих статей («Подарите нам российский флаг») я описывал царившую там обстановку. Добавлю лишь несколько штрихов.

Хотя город Моздок это и Северная Осетия, тем не менее командование группировки не исключало возможности нападения боевиков и, как нам заявили, аэродром усиленно охранялся. Действительно, со стороны главного въезда у шлагбаума дежурили вооруженные постовые. Но когда на следующий день мы возвращались и решили подъехать к самолёту с противоположной стороны, то не встретили ни единого часового! На наше счастье, видимо противник об этом ещё не подозревал или не до того было.

У водителя выделенного нам армейского УАЗика имелся автомат АК-74. «А патроны есть?», - в шутку поинтересовался я. «Да». «И сколько?». «Один». «Что один? Боекомплект? Магазин?». «Один патрон!». Немая сцена.

На отношении к оружию хотелось бы остановиться более подробно. Какого-то трепетного отношения к этому весьма специфическому предмету человеческого существования на войне наблюдать не доводилось. Скорее наоборот. Рабочий инструмент, который легко можно одолжить коллеге на время, внести необратимые изменения в конструкцию, позабыть.

В одну из последующих командировок идём колонной из Грозного в Гудермес. Я в кабине «Урала» вдвоём с солдатом-срочником, из оружия лишь пистолет ПСМ. Обращаюсь к спутнику: «Дай свой Калаш. Ты за рулём, в случае чего всё равно не успеешь». Ни каких возражений. «Да, вы правы, держите»

Из Гудермеса надо лететь в станицу Червлёную. Прошу командира бригады Внутренних Войск, гостем которого являюсь: «Нельзя на время где-то позаимствовать автомат?». «Да, без проблем. Берите мой».

Маршрут из Ханкалы домой в Санкт-Петербург. Нас попросили по пути подбросить до Ростова-на-Дону 27 офицеров и прапорщиков завершивших 45-дневную командировку. Все вооружены пистолетами Макарова. По правилам перед полётом оружие следует сдать экипажу. Борттехник собрал все ПМ в картонную коробку, ни каких записей не велось, расписок не давалось. За час полёта возвращающиеся к мирной жизни успели отпраздновать это событие так, что нескольких пришлось выводить под руки. При раздаче оружия 2 пистолета оказались лишними. Никто не мог вспомнить, чьи они. Пришлось задерживать взлёт и оформлять по всей форме сдачу оружия коменданту аэродрома.

Пару раз наблюдал, как запасной снаряжённый автоматный магазин использовался вместо молотка.

Многие офицеры старались обзавестись трофейным незарегистрированным оружием, с которым и совершали выезды за пределы части, оставляя закреплённое за ними оружие на месте дислокации под надёжной охраной. Делалось это во избежание серьёзных последствий в случае утраты своего ствола или иных непредвиденных обстоятельств, связанных с его применением. Доходило до курьёзов. Один мой старый товарищ, прошедший Афган, более месяца носил вымененный у разведчиков пистолет ТТ, вместо своего штатного ПМ. Когда же, наконец, решил пристрелять, то оказалось, что оружие в принципе не может функционировать – сточен боёк! Обмен же трофеями был весьма распространён.

Оружейной экзотики хватало. Чего стоит один полукустарный пистолет-пулемёт чеченского производства «Борз» (Волк). Попадались винтовки Мосина времён Великой Отечественной, револьверы «Наган» начала XX века.

Для сопровождения нашей группы из Северной Осетии в Южную, из миротворческого батальона ЛенВО, располагавшегося в г. Цхинвали, прибыл капитан с автоматом Калашникова у которого был отпилен деревянный приклад. «Так в машине удобнее».

В мае 1995 г. условная линия фронта проходила в предгорьях Кавказа. Батальон ЛенВО находился на «передке» за посёлком Шали. Мы остановились в штабе на ночёвку. Нас предупредили, что обстановка (не смотря на действующий на тот момент мораторий на ведение боевых действий, объявленный Ельциным Б.Н. в связи с юбилеем Дня Победы) далека от спокойной. Не исключено ночное нападение. Как в воду глядели. Сильный ружейно-пулемётный обстрел позиций батальона начался около часа ночи. Причём огонь велся не с фронта, а со стороны Шали, с тыла. Отдыхала лишь половина подразделения, остальные находились на боевых позициях, вкруговую. Поэтому ответ последовал незамедлительно. Через минут десять стрельба стихла. Примерно через час всё началось вновь по полной программе. Опять тишина. Под утро вновь огневой налёт. Одиночных выстрелов никто не считал. Каких либо движений чеченского воинства рядом не фиксировалось. Это был видимо пример тактики «днём - мирный житель, ночью – боевик»

Уже упомянутая 33-я Отдельная Бригада Оперативного Назначения ВВ МВД РФ из посёлка Лебяжье Ломоносовского района Ленинградской области располагалась на окраине Гудермеса. Примерно в километре виднелись корпуса бывшего комбикормового завода, которые облюбовал чеченский снайпер. В одну из ночёвок в части стал невольным свидетелем и одновременно участником дуэли снайпера и орудия артиллерийско-зенитного дивизиона бригады. Зрелище красочное. Запускается осветительная ракета и затем несколько снарядов. И так несколько раз. К счастью с российской стороны жертв не было. Большие потери бригада понесла ранее 14 декабря 1995 г., когда погибло 26 человек. В память об этом трагическом событии на территории части очень оперативно был сооружен памятник. (Разовые большие потери случались, к сожалению, часто. Так, 9 марта 1996 г. погибло одномоментно сразу 8 из 11 человек охраны российского коменданта Чечни. В основном – засады и подрывы на минах.)

Рядом с Гудермесом расположено селение Мелч-Хи, известное своими целебными горячими источниками. Командование бригады устроило нам посещение пострадавшего в результате обстрелов, но ещё пригодного для функционирования оздоровительного учреждения. Проезжаем Гудермес, мимо полностью выжженных, разбитых снарядами многоэтажек, частных усадеб без крыш. Блокпост на выезде из города с надписью на козлах крупными буквами: «Стой! Стреляет без предупреждения». Наконец санаторий. Кавказская зима, февраль, лежишь в минеральной ванне, под охраной 2-х БМП, пистолет на расстоянии вытянутой руки, обслуга - местные чеченцы, в стене у всех на виду торчит неразорвавшийся снаряд, до которого никак руки не доходят, а вокруг непролазная грязь, без резиновых сапог никуда. Как говорил один киногерой: «Картина маслом!».

Одним из наиболее распространённых видов транспорта на котором пришлось передвигаться был вертолет. Боевики считали его самой лакомой целью. Пилоты после приземления обязательно подвергали корпус внешнему осмотру и нередко находили свежие пулевые отверстия. Самому пришлось пару раз оказаться в такой ситуации. Ощущение не самое приятное. Ты летишь и из-за шума двигателя не в состоянии услышать выстрелов из "зелёнки", но прекрасно знаешь, что это может быть в любой момент и испытываешь шок по прилете, когда видишь свежие пробоины от пуль, каждая из которых могла стать твоей.

По некоторым данных, был потерян каждый 10-й и поврежден каждый 4-й из вертолётов, участвующих в 1-й Чеченской кампании.

Что бы снизить вероятность обстрелов была отработана специальная тактика. При перевозке важных пассажиров или грузов, как правило, старались использовать 2 вертолёта, с тем, что один прикрывал другой со стороны.

Летали, как можно ниже, что бы враг не успевал подготовиться к ведению огня. Незабываемое зрелище – майское огромное поле алых маков, прогибающихся от воздушных струй винтов «вертушки».
Не редко летали в темноте с выключенными огнями.

И разумеется, огонь с борта. Дудаевцы обычно старались пропустить воздушную машину и стрелять сзади. Поэтому на МИ-8 открывали задний люк, у которого садился пулемётчик с РПК, и боковой - позиция для автоматчика. Били на упреждение, по любым подозрительным местам, где мог замаскироваться противник, в первую очередь по зарослям кустов. В этом доводилось участвовать и самому - в роли автоматчика. В качественном поражении наземных целей мне серьёзно помог имеющейся опыт авиоохоты на волков. Стрельба с вертолёта имеет свою специфику с учётом постоянного движения и тряски. Т.к. в магазинах через каждые 2-3 обычных патрона был один трассирующий, то результаты отлично просматривались. Заслужил похвалу командира экипажа. Боеприпасов не жалели.

Нормы провоза пассажиров часто превышались, особенно на относительно безопасных маршрутах: Моздок-Ханкала, Моздок-Северный, Ханкала-Северный. Надо – значит надо. Довелось лететь на МИ-16 из Моздока стоя в битком набитом салоне, полная аналогия с городским транспортом в часы пик.

До сих пор ходят легенды, что чеченцы были вооружены лишь лёгким стрелковым оружием, максимум гранатомётами. Это далеко не так, особенно в самом начале 1-й Чеченской. Республика три года открыто и весьма активно милитаризировалась. Лично видел подбитые танки, украшенные эмблемой чеченского волка.

Так же радовался стоя рядом с разбитыми самолётами, переделанных для бомбометания и пуска ракет. Это стало итогом одной из самых успешных и результативных операций Российской Армии - уничтожение на аэродромах Калиновская, Ханкала, Грозный-Северный, Катаяма более 250 летательных аппаратов. Джохар Дудаев будучи сам высокопоставленным военным лётчиком весьма серьёзно относился к созданию ВВС Чечни. Ему досталось богатое наследство: и военные учебно-боевые самолёты, и вертолёты, и гражданская авиация, включая даже ТУ-134, переделанный в личный президентский. Многие были оборудованы держателями для подвески 2-х НУРС по 16 ракет в каждой или 2-х 100-килограммовых бомб. Эмблема волка появилась лишь на считанных самолётах, остальные по-прежнему сверкали красными советскими звёздами для введения в заблуждение противника. Пилотов-чеченцев было мало, поэтому наняли 10 высококлассных профессионалов из стран СНГ, отправили по разным данным от 40 до 100 человек в Турцию на обучение, готовили специалистов-авиаторов и у себя на родине, благо база позволяла. Т.е. чеченские ВВС вполне могли вести наступательные действия и наносить ракетно-бомбовые удары за сотни километров от своей границы. Планировались удары по атомным электростанциям и химическим предприятиям на территории РФ.

Операция Российских ВВС блестяще осуществилась 1 декабря 1994 г. ПВО ЧР, охранявшую аэродромы, застали врасплох. Применялись ракеты и авиабомбы. Ни один чеченский самолёт не взлетел. Эффект внезапности сработал отлично. С нашей стороны - без потерь.

К сожалению, в иных операциях картина была иная, и потерь хватало. АН-12 ЛенВО, закреплённый за нами, во время нашего нахождения в частях, по договорённости, выполнял задания командования группировки. В один из дней мы оказались рядом с аэродромом, когда там приземлился наш самолёт. Решили проведать экипаж. Куда и зачем они летали, мы не знали. Поднялись на борт и остолбенели. Грузовой отсек оказался заполнен «грузом 200», тела в пластиковых пакетах, лежат штабелями для большей вместительности. Зрелище не для слабонервных.

Меня не раз спрашивали: было ли мне страшно? Видимо, полагая, что будет стандартный ответ: дескать, страшно всем, но страх преодолим и т.д. Я совершенно искренне отвечаю, что настоящего страха за мои 8 командировок не испытал ни разу. Я не «сорвиголова», не отчаянный смельчак, и адреналин прыгал не раз, но это не страх, скорее это реакция, подготовка организма к поведению в нестандартной ситуации. Возможно, сказывалось многократное участие в спасательных операциях, в ликвидации серьёзных аварий и катастроф, многолетний опыт любительской охоты на крупного зверя. И главное – сознание, что ты участвуешь в жизненно важном для страны деле, рискуешь ради установления мира. Поэтому закончить хочу словами нашего классика Л.Н. Толстого, участника Кавказской и Крымской войн: «Храбрый тот – кто ведёт себя как следует».

Эти самолеты готовились бомбить российские города, май 1995 г., Ханкала

Гудермес, февраль 1996 г.

Ханкала, февраль 1996 г.

Вечный огонь в Лебяжьем, ЛО, январь 2019 г.