ПОБОРНИК РУССКОЙ ВОЛИ 

Чего только не придумывают ненавистники русского народа, чтобы присмирить его, обузить и оболгать. 

 

Цензоры нынешние, держа в цепких руках денежные ресурсы, юбилейные даты великих русских людей либо замалчивают, либо образы их искажают, либо начинают выискивать у них что-нибудь нерусское. Но ведь страна наша, где вместе с русскими проживают и другие народы, согласно демографическим законам, мононациональна, поскольку русские составляют в ней свыше 80 процентов, являясь, по точному сталинскому определению, главным народом. Потому русофобы, как назвал русоненавистников Федор Иванович Тютчев, пускают в ход и приемы индивидуальные. Вот явится на свет божий неординарный русский человек, так они ему то прабабушку подсунут не слишком коренную, то прапрадедушку обвинят в кровосмесительстве. Или еще начали именовать тех, кто про русских пишет и русский по национальности, некими «русистами», хоть графы такой в паспорте гражданина РФ, в отличие от советского, нет как нет, а пресловутый пятый пункт отныне – это дата вашего рождения. 

 

ВСЕГО 45 лет прожил Василий Макарович Шукшин, выдающийся советский писатель, режиссер, актер, столького в жизни добившийся, чего иным столетия бы не хватило, как вдруг стали называть его не советским, не русским, а... российским, оттого, видать, что отыскали у него мордовско-мокшанских родственников. Ведущий телешоу «Привет, Андрей!» даже день рождения-то Шукшина переврал, назвав 19-е, а не 25 июля 1929 года, когда будущий писатель родился в деревне Сростки Алтайского края. Что уж говорить про Д. Быкова, кто злобой исходит от самих фамилий – Белов, Распутин, Абрамов, Проскурин, Софронов, Иванов, Бондарев, а Василия Макаровича сравнивает к тому же с Василием Аксеновым, расхваливая, конечно, последнего. Нет бы взять пример с Михаила Ильича Ромма, который моментально оценил самобытный талант Шукшина и взял его к себе в мастерскую Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИК). Он сделает здесь дипломную работу – короткометражный фильм «Из Лебяжьего сообщают» об одном дне из жизни секретаря райкома партии: написал сценарий, поставил его в своей режиссуре и сыграл ведущую роль. А ведь Шукшин надерзил на экзамене Ромму, заявив, что не читал «Войну и мир». 

– Как же вы были директором школы! Вы же некультурный человек! – возмутился Михаил Ильич, на что Василий Макарович с присущей ему горячей искренностью ответил: 

– А что такое директор школы? Дрова достань, напили, наколи, сложи, чтобы детишки не замерзли зимой. Учебники достань, керосин добудь, учителей найди. А машина одна в деревне – на четырех копытах и с хвостом. А то и на собственном горбу. Куда уж тут книжки толстые читать... 

 

*** 

 

Многое пережил и повидал Шукшин на коротком веку. Рано оставшись без отца, попавшего под раскулачивание ложное и расстрелянного, он и в колхозе сызмальства работал, и слесарить выучился, отправившись на заработки в Калугу и Владимир, и детей в родной школе учил, сдав до этого экстерном экзамены за десятилетку. На флоте же, куда был призван в 1949 году и служил до 1953 года, комиссованный из-за неожиданно открывшейся язвы желудка, прославился веселыми рассказами собственного сочинения, которые стал потихоньку записывать. В 1954 году он поступает во ВГИК, вступает в партию, начинает сниматься в эпизодических ролях, пока режиссер Марлен Мартынович Хуциев не предложит ему главную роль в фильме «Два Федора» (1958), ныне почему-то называемом «мелодрамой», хотя никакой «мелодраматической» слезливости и пошлости там нет, а есть драматический рассказ, как вернувшийся с фронта Федор-большой приютил сироту Федора-маленького, но тот, недовольный женитьбой «отца», убегает из дома, потом все-таки возвращаясь обратно. И счастливый конец вовсе не американизированный хеппи-энд, просто Василий Макарович всегда стремился к добрым результатам, пусть обстоятельства часто не помогали ему в этом. 

Картина снималась на привольной Одесской студии, и съемочный коллектив подобрался на славу: сценарий писал Валерий Савченко, сын знаменитого режиссера Игоря Андреевича Савченко, автора фильмов «Дума про казака Голоту», «Иван Никулин – русский матрос», «Третий удар», «Тарас Шевченко», трижды лауреата Сталинской премии; оператором был Петр Тодоровский, потом режиссер, поставивший кинофильмы «Верность», «Любимая женщина механика Гаврилова», «Военно-полевой роман», мастер игры на гитаре, аккомпанировавший Владимиру Высоцкому; жену Федора-большого (Василий Шукшин) сыграла Тамара Семина, тогда студентка 2-го курса ВГИКа, будущая популярнейшая киноартистка, снявшаяся более чем в 160 фильмах и по сей день успешно работающая в кино; музыку написал украинский композитор Юлий Сергеевич Мейтус, автор оперы «Молодая гвардия», за которую он получил Сталинскую премию второй степени. К слову – хорошо бы при теперешних-то украинско-российских отношениях вновь поставить в ленинградском-петербургском Малом театре оперы и балета («Михайловском») эту оперу, которая в окончательной редакции сложилась здесь в 1947 году, а постановку поручить народному артисту УССР и РСФСР В.В. Бортко, кандидату в губернаторы Санкт-Петербурга от КПРФ. Куда действеннее и нагляднее будет, нежели туманные «телемосты»!  

 

*** 

 

Первый рассказ Шукшина «Двое на телеге» был опубликован в 1958 году в журнале «Смена» (№15). Бесхитростная и несколько наивная история о том, как одна юная фельдшерица Наташа заставляет двух стариков – Захарыча и Пасечника – отойти от привычки думать в первую очередь о себе, прислушавшись к ней, для кого «главное не жалеть себя», могла бы затеряться в могучем творчестве писателя, не будь она, история эта, пусть пунктирно, но проникнута тем неизбывно шукшинским, обнаженно реальным чувством, что вырастет в неотступный жизненный и писательский принцип: «Нравственность есть правда. Не просто правда, а – Правда. Ибо это мужество, честность, это значит жить народной радостью и болью, думать, как думает народ, потому что народ всегда знает правду». Добавит он еще и следующее суждение: «Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту». И замечание о родной речи нашей, сегодня, когда засоряют ее иностранщиной, памятное особенно: «Мы из всех исторических катастроф вынесли и сохранили в чистоте великий русский язык, он передан нам нашими дедами и отцами». С этих ясных идейно-художественных позиций оценивает Шукшин работу и свою, и других.  

После выпуска в свет сборника «Сельские жители» (1963), названного по одноименному рассказу, Шукшин ставит в 1964 году на Центральной киностудии детских и юношеских фильмов имени М. Горького по своему сценарию картину «Живет такой парень», имевшую большой успех и в прокате, и в оценках авторитетных жюри: премия I Всесоюзного кинофестиваля в Ленинграде «За жизнерадостность, лиризм и оригинальное решение», приз «Золотой Лев Св. Марка» на XVI Международном кинофестивале в Венеции. В образе шофера грузовика Пашки Колокольцева с характерным прозвищем Пирамидон, Леонид Куравлев передает лучшие качества русского советского человека, отмеченные Шукшиным, готов всегда помочь людям, поступает от души, не думая о наградах, в конце же фильма совершает настоящий подвиг – отгоняет загоревшуюся машину подальше от нефтебазы и пускает ее под откос. А когда молодая московская журналистка (Белла Ахмадулина) спрашивает у него: «Что вас заставило броситься к горящей машине?» – с нарочитым заиканием невозмутимо отвечает: «Дурость, я же мог п-подорваться». И в этом заключительном штрихе его портрета ярко проявляется лирико-героическая тональность всей картины, автором определяемая как «не комедия».  

 

*** 

 

Верно говорится, что талант без труда не существует, и все ж диву даешься, что у Шукшина в ту пору уже был готов и роман «Любавины», чья первая часть вышла в 1965 году в журнале «Сибирские огни» и в издательстве «Советский писатель». Он писал его во вгиковском общежитии попутно с рассказами, а большая форма требует и большого времени, но Василий Макарович нашел собственный художнический подход к теме, хоть и писались герои романа с конкретных лиц своей семьи и своих односельчан. В семье угрюмого, сильного Емельяна Спиридоновича Любавина четыре сына – Кондрат, Ефим, Егор и Макар; новую власть они не жалуют, даже поджигают школу, чтобы ей насолить. И трудно приходится оперуполномоченному Кузьме Родионову, которого партия направляет на борьбу с кулацкой бандой, влюбившемуся в Марию Попову, а ее любит Егор Любавин. Однако Кузьма, поддерживаемый кузнецом Федором и бесшабашным Яшей, что скинул крест с местной церкви и выжил из деревни священника, ту банду побеждает. «Мне хотелось рассказать об одной крепкой сибирской семье, которая силой напластования частнособственнических инстинктов была вовлечена в прямую и открытую борьбу с Новым, с новым предложением организовать жизнь, – поясняет свою творческую цель Шукшин. – И она погибла. Семья Любавиных. Вся. Иначе не могло быть. За мальчиком, который победил их, пролетарским посланцем, стоял класс, более культурный, думающий, взваливший на свои плечи заботу о судьбе страны». 

Начав сниматься еще в 1956 году, Шукшин не порывал с кино до последних дней, хоть искренне любивший его Леонид Максимович Леонов и советовал заниматься одной литературой: «Бросай, Василий, в трех санях сидеть, пересаживайся в одни, веселей поедешь!» Однако неуемный по натуре, Шукшин искал правду везде, к чему бы ни прикасался, куда бы ни посмотрел. Лишь незадолго до смерти подумывал он о возвращении в родные Сростки, чтобы отдаться писательству целиком. Как Шолохов. Побывав у него в Вешенской, он говорил:  

«Вот в ком истина! Спокоен, велик! Знает, как надо жить. Не обращает внимания ни на какие собачьи тявканья».  

Самого его, «тявканья» эти, донимали, раздаваясь зачастую шепотом или за спиной. После выхода фильма «Ваш сын и брат» (1965), созданного по рассказам «Степка», «Игнаха приехал», «Змеиный яд» и затем удостоенного Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых, было много споров доброжелательных и не очень. Показывая, как горюет Ермолай Воеводин (Всеволод Санаев), у кого дети уехали в город, занимаются там черт-те чем, один к цирку прибился, второй толком вообще не пристроен, Василий Макарович негодует на то, что люди отрываются от малой родины, содействуя вольно или невольно ее разору и вымиранию. Мотив этот станет одним из ведущих в его творчестве, нередко трактуемый предвзято. Пришлось Шукшину даже с публицистическими «Вопросами самому себе» выступить, разъясняя, что не хотел он деревню городу противопоставлять, стремился подчеркнуть, мол, нужен на селе культурный, образованный человек, да не на два-три года, а насовсем. 

Нынешнему читателю, кому последние десятилетия вдалбливают идейку про нереальность и надуманность всей советской культуры, как и нынешним деятелям искусств, полезно бы, я думаю, напомнить итоговое рассуждение из тех шукшинских «Вопросов»: «Самое, может быть, дорогое завоевание социалистического реализма – это то, что художник и тот, к кому он приходит со своим произведением, говорят на одном языке, на равных. Не надо только учить. Надо помогать исследовать жизнь и идти с этим к людям... Бить надо нас по рукам, когда мы вместо правды придумываем для него разные характеры, ситуации, психологию. Да еще делаем вид, что это-то и есть правда. Никого мы не обманем и не научим таким образом быть лучше. Только испортим дело». И в деле том огромнейшее значение придавал он кинематографу, поэтому и не уходил из него, переделывая сценарии в прозу, а прозу в сценарии, воплощая свой недюжинный, разноплановый талант в истинное искусство – вспомним классический тезис – русское национальное по форме и социалистическое по содержанию. Так писал он рассказы, повести и романы. Так снимал он комедии, драмы и трагедии. Так создавал он образы героев, с недостатками и чудинками, но всегда живых, ищущих, болеющих не за собственную персону лишь... 

 

*** 

 

В 1968 году выходит повесть «Там, вдали», где на примере взаимоотношений Ольга и Ивлева, словно бы отвечая критикам, высокомерно назвавшим авторов, что пишут о селе, «деревенщиками», Шукшин показывает: селянин «обязательно должен обнаружить нравственную основу, нравственную крепость в себе, чтобы не потеряться». Интересно, что тут упомянут Степан Разин, а роман о нем «Я пришел дать вам волю» будет опубликован в году следующем.  

Поначалу Шукшин хотел поставить о Разине фильм и написал сценарий, что ощущается подчас и в романе, когда батальные сцены даются больше декларативно, нежели изобразительно. Но фильм  затормозили в Госкино, с ведома ЦК, разумеется. Кого именно? Исполняющим обязанности завотделом пропаганды тогда был «агент влияния» А.Н. Яковлев, стажировавшийся в США вместе с небезызвестным Олегом Калугиным, а без этого отдела публикации заметных авторов не обходились.  

В отделе культуры писательскими делами занимался И.С. Черноуцан, считавшийся тоже близким к либералам. Завотделом В.Ф. Шауро, негласно боролся с Яковлевым, всячески помогал Шолохову, устраивал поездки в Вешенскую писателей, журналистов, ученых, в конце концов поспособствовав отправке Яковлева послом в Канаду. Я в 1969 году только-только был переведен на партийную работу (замзавом отдела культуры Ленинградского обкома, вскоре завотделом культуры горкома) и не сразу разобрался во всех этих хитросплетениях, но сейчас понимаю: палки в колеса Шукшину ставили и Яковлев, и М.А. Суслов, ведавший идеологическими вопросами в Политбюро и в секретариате ЦК. Недаром с ними не ладил и Г.В. Романов, причисляемый либералами к «русистам». Шукшинский роман, показывающий восстание народа как ответ на его притеснение царскими воеводами, боярами, стрельцами, явно противоречил их взглядам и вкусам... 

«Меня давно привлекал образ русского национального героя Степана Разина, овеянного народными легендами и преданиями, – без обиняков, с привычной открытостью говорил в 1967 году Василий Макарович. – Я поставил перед собой задачу воссоздать образ Разина таким, каким он был на самом деле». До Шукшина о Разине романы писали А.П. Чапыгин и С.П. Злобин, поэмы В.А. Гиляровский и В.В. Каменский, но у Василия Макаровича произведение было не обычным историческим, а проникнуто острым и всеобъемлющим чувством современника, душой болеющего за свой народ, не отделяющего сегодняшний день от вчерашнего, преподнося читателю историю в неразделимости и диалектической последовательности ее. Исследуя развитие образа Степана Разина от персидского похода и до казни, Шукшин демонстрирует величие народного духа, иногда впрямую говоря: «Много умных и сильных, мало добрых, у кого болит сердце не за себя одного» в противовес иному: «Кто сам перестал верить, тому тоже не верят». Есть в романе и смелый ответ на стенания либералов о «пролитии крови» при «ужасных революциях»:  

– Страшно, Степан, – сказала Алена. – Что же будет-то? 

– Воля. 

– Убивать, что ли, за волю эту проклятую? 

– Убивать. Без крови ее не дают. Не я так завел, нечего и всех упокойников на меня вешать. Много будет. 

 

*** 

 

Порывался Шукшин отдаться литературе полностью, писал друг за другом рассказы, но и кинематограф манил его несравненной возможностью достучаться до сердец широких зрительских масс. Кинокартина «Странные люди» (1969) состояла из трех новелл – «Братка», «Роковой выстрел», «Думка» – и поставлена была по рассказам «Чудик», «Миль пардон, мадам!» и «Думы», где особенно запоминался, пожалуй, искренний и артистичный фантазер Бронька Пупков (Евгений Лебедев) с его рассказом приезжающим в село туристам про то, как пробирался в фашистскую ставку убивать Гитлера: «Он идет мне навстречу. Генералы все вытянулись по стойке «смирно»... Он улыбается. И тут я рванул пакет... Смеешься, гад! Дак получай за наши страдания!.. За наши раны! За кровь советских людей!.. За разрушенные города и села! За слезы наших жен и матерей!.. – Бронька кричит, держит руку, как если бы стрелял. Всем становится не по себе. – Ты смеялся?! А теперь умойся своей кровью, гад ты ползучий! – то уже душераздирающий крик. Потом гробовая тишина... И шепот, торопливый, почти невнятный: – Я стрелил... – Бронька роняет голову на грудь, долго молча плачет, оскалился. Скрипит здоровыми зубами, мотает безутешно головой. Поднимает голову – лицо в слезах. И опять тихо, очень тихо, с ужасом говорит: 

– Я промахнулся. 

Фильм «Печки-лавочки» знаменовал новый и воистину всенародный успех писателя, режиссера и актера Шукшина, исполнившего роль Ивана Расторгуева, который едет с женой на юг с одной профсоюзной путевкой. Окончательно сложился здесь и актерский коллектив – Лидия Федосеева-Шукшина (жена – Нюра Расторгуева), Георгий Бурков («конструктор» Виктор Александрович, поездной вор), Иван Рыжов (проводник поезда), Вадим Захарченко (сосед по купе), Всеволод Санаев (профессор-языковед). В съемках участвовали жители алтайской деревни, где снималась картина, баянист играл народные частушки, после изрядно порезанные в Госкино, что хоть и подпортило образную структуру ее, однако общую настроенность оставило в неизменности. 

А уж «Калина красная», поставленная на киностудии «Мосфильм», выдвинет Василия Макаровича в первый ряд советских мастеров культуры, которые эту культуру создавали, развивали, утверждали, да так, что она и нынче живет в душе народа, притягивая и восхищая все новые и новые поколения людей. Теперешним же бездарным противникам ее остается лишь обворовывать достигнутое, выдавать за свое, а еще глумиться, как это делают профессиональные грабители и карманники-щипачи. Не могу не вспомнить, как смотрели мы картину в Ленинградском доме кино, куда доступ был только по пропускам для руководителей творческих союзов. Художники Михаил Константинович Аникушин, Борис Сергеевич Угаров, Евсей Евсеевич Моисеенко выходили из зала растроганные, чуть подавленные трагическим концом, но и воодушевленные, со светящимися лицами: недаром в 1974 году картина получит главный приз на Всесоюзном кинофестивале в Баку. А вот Даниил Александрович Гранин неожиданно сказал: «Благостный он какой-то...» – «Кто? – удивленно спросил я. – «Фильм...» – негромко, будто в сторону, ответил он. То ли зависть всколыхнулась у него, сценарии тоже писавшего и не всегда удачные, то ли неприятие глубинной национальной сущности шукшинского кинофильма... 

 

***  

 

Как актер, помимо собственных картин, Шукшин снимался у лучших советских режиссеров – Бориса Васильевича Барнета и Юрия Павловича Егорова, Сергея Аполлинарьевича Герасимова и Льва Александровича Кулиджанова, Юрия Николаевича Озерова и Николая Николаевича Губенко, Владимира Александровича Фетина и Виктора Ивановича Трегубовича. Он ведь успеет и «фельетон для театра», как определил сам жанр пьесы «Энергичные люди», написать и отдать ее Г.А. Товстоногову в Большой Драматический театр имени М. Горького, где разыграют ее перед занавесом, по словам Георгия Александровича, «чтобы жуликов на сцену не пускать». В спектакле были заняты Евгений Лебедев, Эмма Попова, Кирилл Лавров, Павел Панков, Михаил Данилов, Михаил Волков, реплики же иронические читал по радио сам Василий Макарович, записанный на пленку, и шукшинский голос еще много лет будет звучать в стенах знаменитого ленинградского театра. Последними ролями Шукшина станут главная роль бронебойщика Петра Федотовича Лопахина в фильме Сергея Федоровича Бондарчука «Они сражались за Родину» по Шолохову на «Мосфильме» и роль местного драматурга Феди на «Ленфильме» в фильме «Прошу слова» Глеба Панфилова, вроде бы не главная, но крайне важная для уяснения идейной и человеческой позиции писателя, о нелегком пути его к читателю. 

По земляческой солидарности – мы с Панфиловым свердловчане, в школе №37 вместе учились – а вовсе не по должности (я работал тогда завотделом культуры Ленинградского горкома КПСС) Глеб показывал мне материалы своих фильмов «Начало» и «Прошу слова», и я порой спорил с ним, даже упрашивал оставить ту или иную сцену, по-моему, отличную, но он оставался непреклонным: «нет, это нарушает замысел»... «нет, надо иначе». А в случае с Шукшиным он был исключительно бережным, радовался, что тот уже освободился от картины Бондарчука, значит, ничто не станет его отвлекать. Смерть Василия Макаровича потрясла Глеба. Все не верилось и не верилось ему – вот совсем недавно же ездили они вместе в Париж, жили в соседних номерах.  

– У меня была редкая возможность, – вспоминает Панфилов, – оставить в картине его последнюю недоигранную роль, где он как никогда был близок к себе, был самим собой, где он не играл драматурга Федю, а был писателем Василием Шукшиным. Такой близости образа к исполнителю, пожалуй, не было у меня ни в одной картине. Быть может, я подсознательно, сам того не ведая, писал не для Шукшина, а о Шукшине. И он мне очень помог приблизить, соединить в одном лице драматурга Федю и писателя Шукшина. Но как же теперь, когда его нет, снять эту главную сцену? И мы решили... Инна Чурикова провела эту сцену одна, но так, чтобы в каждой реплике Уваровой зритель ощущал, что это разговор, это дуэт не с кем-нибудь, а именно с Шукшиным, но для этого Инна должна была за двоих сыграть. Да, вот так был придуман разговор по телефону, а голос Шукшина... Конечно, голос Шукшина невозможно заменить или подменить. И все-таки что-то удалось благодаря прекрасному актеру Игорю Ефимову... 

 

*** 

 

Память о русском гении Василии Макаровиче Шукшине, советском писателе, актере, режиссере бережно хранится в памяти народной. Спектакли по его произведениям идут во многих театрах страны и за рубежом. Его именем названы корабли, улицы, проспекты. С 1976 года в селе Сростки регулярно проводятся Шукшинские чтения. В Барнауле Шукшину установлен памятник. Видный дирижер и композитор Евгений Федорович Светланов написал симфоническую поэму «Калина красная». Василию Макаровичу Шукшину посмертно была присуждена Ленинская премия. Книги его, классика русской советской литературы, издаются и переиздаются, читаются и будут читаться во веки веков.Петербург–Ленинград 

 

Эдуард ШЕВЕЛЁВ