К сожалению война является неотъемлемой частью существования человечества на протяжении всего его бытия. И история цивилизации- это в значительной мере, история 15 тысяч войн, в которых погибли около 3.5 млрд. людей. Причины и поводы обострений были самые разные, но главным являлось эффективность. Считается, что насилие разрешило больше конфликтов в мировой практике, чем все остальные методы вместе взятые.

  Первая составляющая войны –это вооруженные силы. Тезис «Если хочешь мира – готовься к войне» ещё никто не отменял и в последние 100-120 лет в этом плане сложились общепринятые нормы цивилизованного мира с учётом национальных особенностей государства.

 Напомню основные из этих норм. Численность армии 0,7-0,8 % от населения страны при 0,05% генералов и 10-12% офицеров от числа военнослужащих. Общие военные расходы в объёме 1-3% от валового внутреннего продукта при направлении 2/3 расходов на содержание служивых и 1/3 на технику и вооружение. Уровень оплаты воинского труда в 1,4-1,5 раза превышает оплату соответствующих гражданских специалистов. Тоже и с пенсиями. Наиболее оптимальной моделью армии в современном мире считается военная организация, профессиональная по своему качеству при добровольном способе и экстерриториальном принципе комплектования.

  Западная теория организации считает аксиомой, что любые вертикально интегрированные системы численностью миллион и больше человек (это армия в 1-ю очередь) эффективны только в условиях войны, причём с обязательной жесткой субординацией, карой за невыполнение приказа и системой параллельного контроля. В других случаях организация неизбежно разлагается. Именно поэтому все без исключения армии планеты в мирные периоды сталкиваются с трудностями, а власти просто вынуждены время от времени придумывать им применение (Вьетнам, Афганистан, Ирак и т.д.). Это в мирное время.

 Полномасштабная война меняет всё. В первую очередь касаемо обычных людей. В Стокгольмском институте по изучению проблем мира подсчитали: в первую мировую войну жертвы среди гражданского населения составили 5% от общего числа убитых; во вторую мировую – более 50%. В боевых действиях с применением современной техники, но без ядерного оружия (например, во Вьетнаме) девять из десяти убитых – мирные жители.

 Любая современная война изменяет, а ядерная фактически ликвидирует различие в степени опасности между фронтом и тылом, между солдатом и гражданским. Более того, специалисты даже утверждают, что самым безопасным местом в условиях гипотетического ядерного конфликта будет район непосредственного противостояния вооруженных сил, т.е. то, что в прошлых «традиционных» войнах называлось линией фронта, т.к. тут оружие массового поражения применяться будет ограниченно из-за опасения повредить своим. А самым опасным – то, что было глубоким тылом.

 Но и непосредственно на линиях боевого противодействия масса нюансов. Есть известная психологическая закономерность: у солдат, стоящих в прифронтовой зоне, уровень стресса гораздо выше, чем у находящихся непосредственно на передовой. На людей давит фактор ожидания, неопределенности. И многие бойцы старались быстрее попасть на линию огня, чтобы действовать. Именно действие как бы распыляло или сжигало психологические проблемы.

  В любых кризисных ситуациях у подавляющего большинства в течении первых 3 дней наблюдается активность, эмоциональный подъём и работоспособность. Спустя неделю начинается и физическая и психологическая  усталость, и конце концов – полная апатия. Практика показала, что оптимальный срок пребывания в «горячей точке» - полгода, после этого подразделение необходимо менять.

  Разумеется, очень много зависит непосредственно от конкретного человека. Так, по данным петербургской Военно-медицинской академии им. Кирова, в критической ситуации 20% военнослужащих не могут оценить обстановку и принять решение, 10% принимают неправильные решения, 22% – впадают в ступор и бездействие, 34% – выполняют ненужные действия и усугубляют ситуацию.

  Весьма серьёзно различается и поведение в бою разных наций. Во время ВОВ в 80% случаев инициаторами рукопашной были русские. Злая, презрительная улыбка заставляла врага нервничать, подозревать подвох. Красноармейцы были лучше подготовлены к рукопашной, чем немцы (кроме егерей) и их сателлиты.

  В 1938г. Чехословакия была равной Германии по численности армии, к тому же лучше вооруженной. Но предпочли капитулировать без боя. В 1968 г. в «пражскую весну» один звонок из Москвы и вся чехословацкая армия осталась в казармах. Нашим запрещалось стрелять, и чешская толпа откровенно издевалась над советскими солдатами. Наши попросили помощи у немцев из ГДР, так же участвовавших в операции: подъезжал один единственный мотоцикл с 2 бойцами и пулемётом на коляске и один единственный окрик: «Разойдись, считаю до трёх!» и чехи тут же «героически» разбегались. У этой нации страх перед германцами на генетическом уровне, кстати до сих пор немцы для них «господа», а они сами их «холопы».

 Военные историки различными методами, в том числе и путём опроса воевавших, вывели поразительную закономерность: в ходе боевых действий всего лишь не более 20% пехотинцев пускали в ход огнестрельное оружие. Независимо от длительности боёв процент оставался тем же. Иными словами, 80% бойцов отказывались стрелять во врага. Аналогичная картина складывалась и во время воздушных боёв. Так, во время IIМВ 40% вражеских самолётов были сбиты всего лишь 1% американских лётчиков. Подавляющее большинство их совершало вылеты «вхолостую». Становится понятным, за что фашисты ненавидели роман Э.М.Ремарка «На Западном фронте без перемен»: он описывал солдат, которые не хотели убивать.

  О причинах отсутствия боевой морали люди задумывались ещё в глубокой древности. Римского писателя начала Vвека Вегеция удивляло массовое отсутствие у легионеров желания пронзить мечом противника. Большинство били клинком плашмя. Так же обстояло и в Древней Греции, доказывает профессор Гарвардского университета Артур Нок.

 В 18 веке прусские гренадёры обучаясь стрельбе, с 75 метров поражали 60% мишеней, имитирующих силуэт человека. В реальности приходилось стрелять по врагу с ещё более близкого расстояния. Даже если в цель попадал каждый 2-й выстрел, то ежеминутно должны были бы погибать сотни людей. На самом же деле согласно статистике под градом пуль в сплошном сомкнутом строю каждую минуту умирали максимум 2 солдата. Это значит, что в живого противника целились единицы, остальные палили поверх голов.

 Да и стреляли далеко не все.

 После сражения при Геттисберге во время гражданской войны в США на поле боя нашли 27 тысяч винтовок. 90% из них были заряжены.

  С.М. Будённый рассказывал, что он зарубил лишь 3-4 человек, в основном бил шашкой по лбу плашмя, т.к. жалел. Противник падал со страху увидев Будённого с распущенными усами.

  Мой отец с определённой долей гордости говорил, что пройдя всю войну и ещё до 1949 г. сражаясь с бандеровцами на Западной Украине, он не застрелил ни 1 человека, но в плен брал. И орден «Славы IIIстепени» он заработал спасая сослуживцев от «дружеского» огня.

 На основании подобных фактов психологи делают вывод: нормальный человек убивает только при чрезвычайных обстоятельствах. Хроники европейских войн хранят свидетельства солдат, свихнувшихся после того, как они вынуждены были уничтожить противника, глядя ему в глаза. Воспоминания о жертвах преследовали их всю жизнь. Из 1.5 млн. воевавших во Вьетнаме 500 тыс. страдает психозами. Основными признаками этого тяжёлого психического состояния являются склонность к самоубийству и агрессии, чувство вины, за то, что остался жив, резко негативное отношение к социальным институтам и правительству. В США на 1 погибшего в боях в Афганистане, Ираке, приходится 25 ветеранов, покончивших жизнь самоубийством дома; ветераны к суициду прибегают в полтора раза чаще, чем  гражданские.

 Лишь пятая часть солдат по своему природному складу и без очень серьёзной дополнительной подготовки способна убивать, тогда как абсолютное большинство участников сражений готовы были сложить свою голову в бою.

 Картина менялась, если убивать приходилось в спину. Дистанция между стрелком и жертвой как бы увеличивалась, убийство становилось «безымянным», рассудок легче переносил совершенное. По той же причине экипажи американских бомбардировщиков, сбросивших атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, или англичане, бомбившие Дрезден, не испытывали чрезмерных угрызений совести (по крайней мере в момент совершения боевых действий). Страдания мирных жителей были для них абстракцией.

 Другой пример – «высокотехнологическая» ликвидация врага в 1991г. во время войны в Персидском заливе. Убийство совершали умные машины. Самые беспощадные и масштабные опустошения всегда производят артиллерия и авиация, т.е. те, кто не «смотрит противнику в глаза».

 Откуда же тогда массовые казни и другие преступления гитлеровцев и им подобных? Пропаганда и муштра, доказывают психологи, создают эффект отчуждения образа врага, они как бы искусственно увеличивают расстояние до жертвы, делают убийство «анонимным». Пропаганда сознательно превращала противника в «недочеловека», недостойного жизни рядом с настоящим арийцем.

 Современных наёмников муштруют так, чтобы они действовали автоматически и стреляли, не успев подумать. Примерно так готовили и американских солдат для Вьетнама, Ирака, Афганистана. Аналогично и сегодня при подготовке ВСУ в Англии и иных странах и непосредственно на Украине иностранными инструкторами. Но новобранцев катастрофически не хватает и даже в США, где с 1973 г. призыв осуществляется  на добровольной основе, сегодня рассматривается вопрос о возвращении к «обязаловке».

  Фанатично настроенных людей среди воюющих немного. И в реальных военных условиях высокие мысли о Родине, Сталине, долге, особой миссии, защите Америки и демократии, даже если они и имели место прежде, к ним не приходят. Чаще всего главной силой, побуждающей к действию, для человека становится воинский коллектив, причём эта зависимость даже не переводится в сознание, работает на подсознательном уровне.

  Широко известное выражение «На войне атеистов нет!» не более, чем очередной миф, насаждаемый различными религиозными конфессиями. С детства я слышал множество рассказов отца, иных фронтовиков. Никто из них даже не заикнулся о чём либо похожем. Никто из них не носил крестов, не ходил в церковь, не держал дома иконы, не шептал молитвы. В начале 90-х я возглавлял Фонд поисковых отрядов Ленинградской области. Ежегодно на территории нашего региона поднимается около 3 тысяч останков погибших красноармейцев и краснофлотцев. Предметы религиозной атрибутики (кресты, ладанки, нательные иконки) встречались, но редко. Подавляющее большинство явно были безбожниками. Никто из моих друзей и знакомых ветеранов боевых действий, прошедшие Афган, обе Чечни и многое иное (один успел даже во Вьетнаме с америкосами пободаться) не стал верующим.  Я сам имея за спиной 8 командировок в «горячие точки» и не раз побывав под огнём, попадая в иные критические ситуации, думал о чём угодно, только не о боге. В США много лет существует популярное среди ветеранов общественное движение «Атеисты в окопах». В современных условиях религиозный подход может принести больше вреда: снижается внимательность, качество технического контроля за вооружением, собственного поведения – надежда на бога, на «авось».

 Самое популярное, буквально веками проверенное, средство борьбы со страхом, стрессом, паникой и т.д., это несомненно алкоголь. Во времена Петра Iна войне солдаты и матросы получали по 2 кружки водки или 1,5 литра вина крепостью 15-18 градусов. Екатерина IIснизила до кружки, Александр I – до полкружки. В первую мировую в российской армии был «сухой закон». Во время ВОВ бойцы на Кавказе и ряде иных южных участков в отличии от западных и северных фронтов, вместо знаменитых «фронтовых 100 грамм» снабжались вином различной крепости.

 Появились и новинки – боевые психотропные вещества. Уже во IIМВ Германия использовала первитин, США - амфетамины, Япония – фитокомбинации (растительные комбинации химических веществ). Во многих современных армиях применяются психостимуляторы, направленные на резкое усиление выносливости и боеспособности. В этом случае солдат может несколько суток двигаться без сна и отдыха. Анслиотики или противотревожные препараты убирают у военного сомнения и вызывают чувство эйфории. В Цхинвали у грузинских пленных и убитых находили таблетки  «Combatstress», притупляющие страх, делающие менее чувствительными к боли. Но даром это не проходит и многие уже не могут без препаратов, подсаживаются на них. На сколько мне известно, Российские войска от подобной практики отказались.

 Человек возвращается с войны другим и далеко не всегда продолжает оставаться героем. Так, в конце 40-х – начале 50-х, около 80% бывших войсковых разведчиков Красной Армии были  лишены наград и получили срока за уголовные преступления «на гражданке». 10% всех ветеранов ВОВ оказались в лагерях. Большинству пришедших домой приходилось трудиться за копейки. Часть армейцев посчитало своё положение унизительным, не беря во внимание сложившиеся по всей стране тяжелейшие послевоенные обстоятельства. Не приспособившись к условиям мирной жизни, они стали на преступный путь.

 Уголовные преступления совершали даже элита из элит – Герои Советского Союза. Вот лишь несколько примеров.  Младший лейтенант Анатолий Станев вернулся в родной совхоз, где как запил, так из запоя и не вышел. За драки и дебоши попал в тюрьму и лишился всех наград. После освобождения работал трактористом, всё так же не просыхал и, логично погиб в пьяной драке в 1953 г.

 Еген Пилосьян прошёл всю войну, незадолго до победы получил звание Героя. А потом угнал автомобиль в зоне союзнической оккупации. Затем ещё один и ещё. Получил 4 года тюрьмы и был лишён всех наград. С выходом на свободу и вовсе пустился во все тяжкие. За кражи и поджоги судим ещё 4 раза, проведя за колючкой в общей сложности почти 20 лет.

 Но главный «рекордсмен» здесь, пожалуй, фронтовик Василий Грин. После демобилизации судим 10 раз за хулиганство, драки и мелкие кражи. При этом ему удавалось достаточно долго сохранять звание Героя, которого его лишили только после 6-й кражи, когда власти поняли, что этот герой-преступник неисправим.

 Наличие наград, особенно звезды Героя, конечно, на суде облегчало участь обвиняемого. Даже те, кто за свои преступления вполне мог получить высшую меру, отделывались сроком. Исключение составляли лишь изменники родины. Здесь не было скидок на звания и награды.

 Известен лишь 1 случай, когда Герой Советского Союза был расстрелян за обычное уголовное преступление. Да и в этом случае свою роль сыграли имена, а не статьи Уголовного кодекса.

 В 1962 г. герой войны лётчик Пётр Полоз во время застолья у себя дома по непонятной причине застрелил семейную пару. Однако убитым оказался любимчик самого Н.С.Хрущёва некий Фомичёв, служивший в личной охране Генсека, и его супруга. Говорят, что взбешённый Хрущёв лично приказал довести дело до «самого сурового приговора», добавив, что давно пора поставить на место этих зарвавшихся героев, которые никак не хотят перестать размахивать оружием в мирное время.

 В общем-то, в словах первого лица государства было зерно истины. Далеко не все вернувшиеся с фронта солдаты и офицеры нашли себя в мирной жизни. «Новый» человек попадает в «старое» общество и неизбежно возникает когнитивный диссонанс (одни и те же вещи он и штатские понимают по-разному). В душе у многих продолжала жить война, из-за чего некоторые вчерашние герои ступали на кривую дорожку, свернуть с которой обратно удавалось не всем. Кто то назвал это – синдром победителя.      

  Проблема актуальна по-прежнему. В настоящее время в РФ в тюрьмах и колониях содержится почти 100 тыс. ветеранов локальных войн.

 В США сегодня из 3 тысяч заключённых, ожидающих смертной казни – около 300 бывших военных; 8% сидящих в тюрьмах – ветераны различных войн. Что толкает этих людей на преступления? Как и много лет назад, в первую очередь неспособность приспособиться к мирной жизни, отсутствие работы, нехватка денег на самое необходимое. Многие из них попались на разного рода кражах и бродяжничестве, а не участии в бандитских группировках, как возможно многие уже подумали. А найти достойную работу с судимостью в дополнении к остальным проблемам становится делом просто невероятным. И как результат – массовая бездомность.  Из полумиллиона официальных американских бездомных (на самом деле их значительно больше, т.к. учитываются далеко не все) около четверти лица указанной категории.

 Как утверждают военные психологи в корректировке поведения нуждаются большинство из военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях. Некоторых нельзя пускать в бой, некоторых – в мирную жизнь. Ведь есть и те, кто ловит кайф от войны. Адреналин боя приносит им удовольствие. Наши эмоции – следствие биохимических процессов. Война для них – своего рода адреналиновая наркомания. «Есть упоение в бою…у тёмной бездны на краю»…– это не только поэзия, но и биохимия. И главное тут убедить человека разделить свою жизнь на войну и мир, добиться победы над самим собой, над собственными заблуждениями, иллюзиями и ошибками.  Сегодня в вооруженных силах  РФ проводится серьёзная работа по созданию своеобразной системы психологических «фильтров» позволяющая при переходе из армии в штатскую жизнь отсеять из «нервного нутра» фронтовиков агрессивность, пренебрежение к человеческой жизни и т.п.  И в свете резкого увеличения в ближайшее время количества прошедших через военное горнило, это весьма актуально.

 К новой ситуации должны быть готово и государство, и общество. Пора, наконец, на законодательном уровне официально закрепить 1 июля как День ветерана боевых действий, приравнять по льготам лиц данной категории к ветеранам ВОВ, предусмотреть дополнительные стимулы и способы для вовлечения воевавших в мирную жизнь. Негативного опыта в этом плане накоплено, к сожалению, предостаточно –постараемся же превратить его в позитив.

 

 

 

Павлов Ю.А. – ветеран боевых действий