Павлов Ю.А. –вице- президент ОО СПб «Клуб    ветеранов – генералов и адмиралов», ветеран боевых действий

 

«Это другая война!» ?

 

  Я, как и большинство нормальных россиян, пристально слежу за происходящим в настоящее время между нашей страной и Украиной. Разнообразного материала очень много, абсолютно несравнимо с тем, что когда-то публиковалось по Афгану, обеим Чечням, Грузии, Сирии, не говоря уже о иных менее известных военных конфликтах, где принимали участие наши соотечественники. И достаточно часто звучит мысль о том, что эта война не похожа ни на какую иную, что все предыдущие к ней и близко не стояли и далее в том же духе.

 

 Попробуем разобраться.  С формальной точки зрения ни тогдашние, ни нынешние события войнами не являются, т.к. официально их никто не объявлял. В 70-80-е годы – Афганский конфликт, в 90-е – Контртеррористические операции, в 2000-е – Операция по принуждению Грузии к миру, сегодня – Специальная военная операция. Однако в сознании как непосредственных участников, так и обычных людей закрепился лишь один термин – война! Будем таким же образом называть их и мы.

 

За всю многовековую военную историю человечества не зафиксировано ни одной войны полностью похожей на какую-то иную, хотя все они имеют между собой немало общего. Учёные определяют любую войну, как конфликт между политическими образованиями (государствами, нациями, классами и т.д.), происходящий на почве различных претензий, в форме вооруженного противоборства. 

 

  Россия с разной степенью интенсивности воюет практически постоянно. По подсчётам специалистов за тысячелетнюю историю – только 56 полностью мирных лет!  Даже когда в стране официально было мирное время, где-то за рубежом сражались и гибли наши граждане (Корея, Вьетнам, Африка, республики бывшей Югославии и много ещё где). И каждое поколение солдат начинает сначала, зачастую повторяя ошибки предшественников.

 Да, эта война по некоторым аспектам другая. Самая большая проблема у обеих сторон – это то, что ранее в предыдущих войнах было решающим фактором. Эффект внезапности. Его в этой войне просто нет. Кругом спутники, беспилотники. Даже разведка в прежнем её виде не слишком нужна. Стороны готовят операции на глазах друг у друга. И если противник ожидает наступления, то внезапности можно достичь либо по месту, либо по времени. По месту весьма сложно – враг почти всё видит. Остается лишь смещение по времени. Т.е. количество вариантов значительно уменьшается. Несметное количество разведывательных и боевых дронов разных мастей, барражирующих боеприпасов  - это действительно новое. В остальном – ничего, что кардинально меняло картину на поле боя. Всё это уже когда-то было, в той или иной степени.

 Много пишется о подготовке ВСУ по системе НАТО. Однако стиль ведения боевых действий альянса всегда опирался на подавляющее превосходство в воздухе и отрабатывался лишь на театрах военных действий с заведомо более слабым в техническом отношении противником и ни разу не испытывался против крупного государства. Ни один боец НАТО не воевал так, как приходится сегодня ВСУ. Неудивительно, что в полевых частях «незалежной» уже отчасти забраковали западную подготовку: их собственный опыт под огнём российской авиации, дронов, артиллерии, на сплошных минных полях убедительнее американских и британских аналитических выкладок. Запад готовит бойцов ВСУ одновременно в нескольких своих странах. И хотя существует единые НАТОвские стандарты, тем не менее характер и уровень обучения серьёзно отличаются, что вносит дополнительную неразбериху на поле боя. Да и принципиально нового в противостоянии с бойцами, имеющими западную подготовку и их же оружие для нас нет. Это повсеместно встречалось и в Афгане, и в Чечне, и в Сирии.

  Есть у современных российских вооруженных сил, пусть и кратковременный, но всё же опыт противоборства с достаточно прилично технически оснащённой и подготовленной Западом регулярной армией – бои с Грузией (август 2008г.). Тогда с нашей стороны было совершено немало ошибок: полное отсутствие радиоэлектронной борьбы в первой половине операции; слабо отработаны вопросы дезинформации, маскировки; повсеместно присутствовало несоблюдение безопасных дистанций между подразделениями и техникой на маршах и артиллерийскими орудиями на огневых позициях; не определены вражеские минные поля и др. Учтён этот опыт?

 

 Шапкозакидательские отношения перед началом боевых действий в нашей армии, увы, не редкость. Вспомним заявление тогдашнего министра обороны П. Грачёва в 1994г. о готовности навести порядок в мятежной республике 1-м парашютно-десантным полком.  Из той же оперы и начало СВО в феврале прошлого года. Правда учимся мы достаточно быстро: и тогда, и сейчас.

 Столкновения с «укронацистами» тоже не новость. Они засветились в боевых действиях в Приднестровье (март-август 1992г.) на стороне Молдавии; в Абхазии (июнь-ноябрь 1993 г.) на стороне грузин. Одним из главных поставщиков наёмников в армию Дудаева в 1-ю Чеченскую была как раз Украина, точнее УНА-УНСО, причём половина из них по воспоминаниям одного из участников, опубликованным в популярном в те годы журнале «Солдат удачи», являлись кадровыми военными. Им было безразлично с кем вместе воевать (в Абхазии они дрались против Басаева, в Чечне стали лучшими союзниками), главное – против кого! Если против России - то был враг, стал кунак! Тогда же зафиксированы первые случае расстрелов земляков-сослуживцев за различные прегрешения без каких-либо судов и трибуналов, что сегодня в ВСУ стало чуть ли не нормой.  То же и с использованием гражданского населения для прикрытия. Под давлением РФ тогдашний президент Украины Л. Кравчук ввёл статьи в УК о наказании за участие в вооруженных конфликтах за границей, однако реально никого ни разу за это не преследовали.

 

 Весьма серьёзная разница и в противнике. У большинства афганцев, чеченцев присутствовала гораздо большая мотивация, воинственность, презрение к смерти. Заградотряды за ними не стояли. Наркотики почти не употреблялись, в отличии от нынешних солдат ВСУ идущих в атаку под допингом. Добровольно сдавшихся в плен практически не было. У нынешних наших соперников такого нет. Не говоря уже о террористах и террористках смертниках- желающих взрывать себя за «неньку» на Украине не наблюдается.

 

 Опасность ядерного терроризма присутствовала и в 1-й и во 2-й Чеченской. Джохар Дудаев разрабатывал планы бомбардировок российских ядерных и химических объектов. Я лично занимался организацией защиты Ленинградской АЭС от готовящегося (по данным ФСБ) нападения диверсантов в 1995г. В феврале 2002г. спецслужбы публиковали данные о предотвращённых попытках Аслана Масхадова совершить захват российской атомной подводной лодки с привлечением бывших флотских офицеров-чеченцев. Сегодня это постоянные угрозы и провокации с Запорожской и иными АЭС на Украине.

 

 Хотя современная война, с её технологичными методами и мощью средств поражения, сильно раздвинула поле боя, по-прежнему жарче всего на «передке». Неважно, это затяжное позиционное сражение или даже не сражение, а просто сидение неделями напротив врага, либо это наступление, всё равно приходится окапываться, держать рубежи, стоять на позициях. Но даже там в настоящее время это большей частью «бесконтактная война». Лицом к лицу –нечасто. Сегодня сотня метров – это уже «ближний бой». Враги не видят друг друга, а лишь слышат по радио и наблюдают на экране монитора. В этом конфликте от стрелкового оружия «двухсотых» и «трехсотых» в разы меньше, чем от ракет, снарядов, дронов, мин. По данным из госпиталей среди наших бойцов 78% раненых- осколочные поражения от снарядов, бомб; 12% - пулевые (в том числе лишь 5% погибших); 10% - минно-взрывные травмы. Ни в Афгане, ни в Чечне подобного не наблюдалось. Там полем боя являлась практически вся территория. Не сравнимо больше стрелковых операций, засад. Получить пулю или подорваться на мине можно было где угодно. Существовало много ситуаций, в которых военнослужащий вообще не имел права открывать огонь, пока в него не начнут стрелять. Поэтому мы часто стреляли вторыми и ввиду этого несли достаточно серьёзные потери. Отсюда и немотивированные уголовные дела, заведенные на срочников. Велики были и санитарные потери от болезней, отравлений, особенно в первые годы в Афганистане.

 

 Теперь вспомним кто воевал тогда, а кто сейчас, сколько они получали и как были обеспечены. И в Афгане и 1-й Чечне костяк частей составляли обычные солдаты срочной службы. Дополнительно к копеечному денежному содержанию им выплачивали считанные рубли (и то не всегда), и о нынешних 200 тыс. руб. и мечтать никто не смел. В декабре-январе 1994-95гг. контрактников в Чечне не было вовсе. Затем постепенно пошло. А уже со 2-й Чеченской государство стало заботиться о своих защитниках гораздо более активнее: все срочники перед отправкой в зону боевых действий автоматически становились контрактниками, им выплачивали двойной размер суточных, шли иные доплаты и в итоге рядовой-сержант мог получить  до 34 тыс. руб. (примерно 1200 долларов по тогдашнему курсу), практически вдвое меньше сегодняшних оплат, но прогресс по сравнению с предыдущими компаниями был огромен. Процесс пошёл дальше и в настоящее время примерно половина добровольцев идут на фронт именно из-за денег. И, разумеется, профессионалы –контрактники, для которых военное ремесло их хлеб и заработок, да и патриоты-добровольцы по большинству параметров никак не сопоставимы с только что призванными 18-летними пацанами солдатами срочной службы. 

 Со времен ВОВ отсутствовал опыт привлечения на фронт заключенных. Кадровые офицеры не слишком любят работать с уголовниками. Наиболее эффективна данная категория в ЧВК. Там свои методы (кувалда, расстрелы и т.д.). В армии так нельзя.

 

 По количеству участников с нашей стороны. Через Афган прошли 620 тыс. человек, через обе Чеченские кампании около 1 млн. По оценочным данным на Украине сегодня около 500 тыс. из них около половине – в оперативном резерве, около 100 тыс. уже вернулись и стали ветеранами боевых действий. Да, ещё не вечер, но пока цифры примерно бьются.

 Экипировка сегодняшнего рядового бойца и не снилась даже элитному спецназу 90-х.  Да, что-то приходится докупать или доставать через спонсоров самим, но это вполне реально. В прошлом таких возможностей и близко не было. Даже в отношении офицеров. Что уж говорить о срочниках, отправлявшихся в зону боевых действий ровно в том же, в чём они несли повседневную «мирную» службу. Из добавочного снаряжения: плащ-палатка 50-х годов и вещмешок 1957 г. выпуска, стальная каска времен ВОВ и допотопный бронежилет (не всем и не всегда). Правда, иногда могли дополнительно «порадовать» партией валенок: в условиях постоянной кавказской зимней слякоти и грязи они были просто шедевром заботы командования округов о командированных подчинённых! Среди воинов вроде бы регулярной армии редко можно было увидеть хотя бы двух одинаково одетых в форму установленного образца. Присутствовали самые разные расцветки камуфляжа и всевозможные модели полевой амуниции. Дополнительно утеплялись спортивными костюмами разнообразных цветов и яркостей, многие ходили в кроссовках.

 

  В то же время и с точки зрения ветеранов минувших войн и у нынешних бойцов нашей армии иногда присутствует лишнее, не нужное. Абсолютно не понятны маски на лицах большинства участников СВО. Кого мы боимся, от кого скрываемся? В предыдущих конфликтах подобного не было никогда.

 

 Чем ещё проще сейчас: отсутствует языковой барьер, сходный менталитет населения, религия, похожие обычаи.

 

 Весьма немаловажный фактор – отношение общества. В 80-е достаточно спокойное, даже где-то индифферентное: Афганистан далеко, нас это мало касается. В 90-е пик свободы слова и мнений: масса осуждений действий наших силовиков и вернувшихся с поля боя ветеранов вплоть до: «Мы вас туда не посылали!». Сегодня положение кардинально иное: подавляющая часть россиян поддерживают ВСУ и морально и, в немалой степени, материально. Такого количества волонтёров и в зоне спецоперации и в госпиталях не наблюдалось никогда ранее. 

 Таким образом, подводя итог краткого сравнения, хочется отметить следующее. Любая война одновременно и похожа, и непохожа друг на друга. В каждой присутствуют и свои особенности, и общие черты. Так было и во времена Великой Отечественной: все 24 существовавших в разное время фронта имели немало различий, но общим являлось одно – победа ковалась всеми! Военная история России началась не сегодня и каждая минувшая война в какой то мере является маленьким кирпичиком последующих в плане опыта, воинских традиций, гордости за своих предков-победителей. Действует своего рода эффект накопления, и каждая предыдущая победа повышает шанс нового успеха. Полагаю, что это в полной мере относится и к нынешним временам.